"..Что же касается Джонни, то в Париже кроме Ванессы у него есть еще одно приобретение — ресторан Man Ray (34, rue Marbeuf, рекомендую), где он бывает практически через вечер, когда у него дела в Париже. Он приезжает на "порше". В черной футболке (говорят, у него их триста сорок и все одинаковые), в белой панамке. Все сразу начинают орать и приветствовать. Эта овация длится минут десять, в ней принимают участие официанты, метрдотель, посетители и журналисты, которые едва верят, что им такая пруха. Джонни садится к стойке, и у меня возникает естественный вопрос:

— Какой у тебя любимый алкоголь?
— Wild Turkey, но только чтобы был очень ба-а-льшой стакан и в нем много льдин. И еще водка... Как ее?

— "Смирновка"? Нет? Какая же? "Абсолют"?
— Постой... Нет. Но самое по мне — это Rubbing Alcohol.

— Что за жидкость?
— Не пила? О, ну это то, чем чистят диски. (Я уже не спрашиваю, какие именно диски.) Rubbing Alcohol, запиши. Это в Голливуде я его пью, а когда я во Франции, то предпочитаю тонкие французские вина. Например, портвейн. (Портвейн — это, кажется, не французское, ну да неважно...)

— Ты принимал когда-нибудь наркотики?
— Что? (Ржет.) Как-как?

— Это трудно — передать на экране ощущения человека, когда он после кайфа?
— Нет! Это, главное, не занимает много времени. Я должен показать... Чем? Лицом, всем телом... Актер должен реагировать на то, что перед ним... То есть на камеру.

— Правда, что ты однажды разгромил комнату в отеле?
— Это было для съемок. В сценарии стояло: разгром комнаты в отеле.

— Понятно. Значит, ты не бил стекол иначе как только для сценариев...
— (Уловил юмор.) Я считаю, это в человеческой природе. По правде, я считаю, что все должны были бы так делать.

— И тогда был бы мир во всем мире!
— Во.

— Правда ли, что в Голливуде между студиями за тебя идет большая драка? За то, чтобы тебя заполучить для съемок нормального крупнобюджетного фильма?
— Я как-то этого не чувствую. Это к тому же не моя проблема. Мой джоб — это делать вещи, в которые я верю. Роли, которые дают мне случай показать что-то интересное. Что касается фильмов с большим бюджетом, то да, есть постоянный прессинг, но это меня не касается. Я ничего не имею против идеи участвовать в фильме с большим бюджетом, если история мне нравится, и режиссер хороший, и персонаж интересный. В противном случае нет никакого смысла. Я не буду сниматься только затем, чтобы выжить в этой коммуне (очевидно, имеется в виду Голливуд).

— Можешь вспомнить смешной случай?
— В отеле во время съемок "Эда Вуда" — я там постоянно должен был одеваться в женскую одежду. Я к ней уже привык и хорошо себя чувствовал. Ну, заказываю себе в номер кофе, стук в дверь, входит гарсон, я в длинной юбке, на высоких каблуках. Его перекосило! Он так и застыл посреди комнаты с искаженным лицом!

— Ты азартный, а пари у тебя бывали какие-нибудь идиотские?
— Бо, сколько угодно! Самое дурное, как мы с Хантером (режиссер. — Ю. П.) просидели в номере отеля пять суток безвылазно. Никуда не выходили наружу, даже выпивали тут же. Я выдержал! Хантера то есть. Это было нелегко, потому что на исходе пятых суток я уже чувствовал его душу.

— Подожди, это же было в каком-то твоем фильме!
— Видишь ли, у меня все, что в фильмах, сначала в жизни.

— Например, Ванесса.
— Ванесса — да!!! Она теперь будет со мной сниматься.

— В мистическом триллере?
— Нет, это вещь классическая, и я там играю Санчо Пансу.

— Какая же классическая, если ты там Санчо Панса? Тогда Ванесса — Дон Кихот? Она сейчас такая худая!
— Она всегда невероятно красивая. Вспомнил!!! "Трава бизона"!

— Что?!
— Я говорю о выпивке. Я имя вспомнил! Это водка, называется "Зубровка". Страшно дерет! Прям до мозга."